Наступление следующего периода «нормальности»: Тренды, определяющие 2021 и последующие годы. Продолжение...

Обозреватель в ismet
Статья
0 комментариев
1052
0 комментариев

Часть третья: Как кризис COVID-19 может изменить общество

Система здравоохранения подводит итоги и вносит изменения.

Реформировать систему здравоохранения сложно. В то время как осторожность необходима, когда речь идет о людях, одним из следствий этого является то, что модернизация часто идет медленнее, чем необходимо. Изучение опыта, связанного с COVID-19, может указать путь к созданию более сильной системы здравоохранения после пандемии.

Рассмотрим случай Южной Кореи. Когда вирус MERS разразился в 2015 году, в результате чего погибли 38 корейцев, правительство было уязвлено широкой общественной критикой за то, что оно не отреагировало должным образом. В результате были приняты меры по повышению готовности к пандемии - и они были готовы, когда в январе 2020 года пришел COVID-19. Почти сразу же начались широкомасштабные испытания, а также меры по отслеживанию и карантину. И это сработало. Хотя в декабре в стране начался значительный рост числа новых случаев заболевания, за весь 2020 год от COVID-19 умерло менее 1000 южнокорейцев.

Несомненно, правительства во всем мире создадут необходимые рабочие группы и комиссии, проведут расследования для изучения своих действий, связанных с кризисом COVID-19. Ключ в том, чтобы выйти за рамки соблазна просто возложить на кого-то вину (воздать должное). Напротив, усилия должны быть дальновидными, с упором на превращение болезненных уроков COVID-19 в эффективные действия.

Быть более подготовленными к следующей пандемии как на национальном, так и на международном уровнях должно быть приоритетной задачей. Слишком часто инвестиции в профилактику и возможности общественного здравоохранения недооцениваются; опыт COVID-19 показывает, насколько дорогостоящим как для жизни, так и для средств к существованию может быть такое мышление. Обновление инфраструктуры общественного здравоохранения и модернизация систем здравоохранения, включая более широкое использование телемедицины и виртуального здоровья – это две области, требующие решения.

Бизнес тоже будет играть свою роль. Работодатели должны воспользоваться возможностью, чтобы извлечь уроки из пандемии, как изменить дизайн рабочих мест, создать более здоровую рабочую среду и эффективно инвестировать в здоровье сотрудников.

Осознание приходит, когда правительства решают проблему растущего долга.

Масштабы налогово-бюджетной реакции на кризис COVID-19 были беспрецедентными и в три раза больше, чем во время финансового кризиса 2008–2009 годов. Только в «большой двадцатке» фискальные пакеты оцениваются более чем в 10 триллионов долларов. Мало кто ставит под сомнение гуманитарные и экономические аргументы в пользу решительных действий. Но даже в эпоху низких процентных ставок расплата может быть болезненной.

В феврале 2020 года Джанет Йеллен, избранная Джо Байденом на пост министра финансов, заявила, что «долговая траектория США совершенно неприемлема при текущих налоговых планах и планах расходов». С тех пор федеральное правительство США выделило триллионы на кризисную чрезвычайную помощь по COVID-19. Это поставило страну на новую фискальную территорию, при этом государственный долг США, по прогнозам, в 2021 финансовом году будет больше, чем экономика, впервые после Второй мировой войны.

Канада прогнозирует дефицит в 343 миллиарда канадских долларов - рост более чем на 1000 процентов по сравнению с дефицитом в 2019 году - впервые увеличивая государственный долг выше 1 триллиона канадских долларов. В Китае бюджетный стимул в размере 500 миллиардов долларов увеличит дефицит бюджета страны до рекордных 3,6 процента ВВП. В Соединенном Королевстве долг вырос до более чем 2 триллионов фунтов стерлингов, что является рекордом и более 100% ВВП. В еврозоне совокупный бюджетный дефицит в октябре составил 11,6% ВВП по сравнению с 2,5% в первом квартале 2020 года; общий долг достиг рекордных 95% ВВП. Это выглядит относительно банально по сравнению с Японией, у которой самое высокое в мире отношение долга к ВВП – более 200%. И хотя выплаты по долгам 73-х бедных стран были заморожены, обязательства все еще существуют.

По мере того, как пандемия отступит, правительствам придется придумать, как решать свои финансовые проблемы. Хотя процентные ставки, как правило, низкие, это может означать повышение налогов или сокращение расходов - или и то, и другое.

Это может привести к риску замедления восстановления и спровоцировать политическое недовольство. Но высокие уровни государственной задолженности несут собственные издержки, вытесняя частный долг и ограничивая ресурсы, доступные правительствам при погашении своего долга.

Поскольку такие промежуточные меры, как улучшение работы правительства, монетизация активов и сокращение финансовых утечек, могут быть полезными, долгосрочным ответом является рост и производительность. Во многом именно так Соединенным Штатам удалось сократить свой государственный долг со 118% ВВП в 1946 году до минимума в 31% в 1981 году. Продвижение экономического роста потребует поддерживающего регулирования, хорошо обученной рабочей силы и постоянного распространения технологий. Прежде всего, это потребует готовности от отдельных лиц, предприятий и правительств принять изменения. Выплачивать долги не так уж и интересно. Но для экономической стабильности и справедливости ради будущих поколений, к этому нужно относиться серьезно, а не сбрасывать со счетов.

Капитализм заинтересованных сторон достигает зрелости.

Идея о том, что компании должны стремиться служить интересам потребителей, поставщиков, работников и общества, а также акционеров, не нова. Американский производитель шоколада Милтон С. Херши более века назад выразился так: «Бизнес – это вопрос служения людям». В 1759 году философ – король капитализма Адам Смит отмечал в «Теории нравственных чувств», что человек «также осознает, что его собственные интересы связаны с процветанием общества, и что счастье, и, возможно, сохранение его существования, зависит от сохранения этого счастья». Более того, свободный рынок сам по себе был позитивной социальной силой, подпитывающей экономический рост, который привел к значительным улучшениям в области здоровья, долголетия и общего благосостояния во всем мире.

Несмотря на это, существует широко распространенное недоверие к обычному ведению дел, как показали ряд опросов и выборов. Вот здесь и проявляется капитализм заинтересованных сторон – мост между предприятиями и сообществами, частью которых они являются. Кризис COVID-19 высветил взаимосвязь бизнеса и общества. «Это будет настоящий переломный момент», - говорит Раджниш Кумар, председатель Государственного банка Индии. «И все, что мы узнаем в ходе этого процесса, не должно пропасть зря».

Растущая значимость идеи капитализма заинтересованных сторон – это больше, чем просто разговоры (хотя, по общему признанию, разговоров еще много). Например, компании, получившие сертификат B Corporations[1], по закону обязаны учитывать интересы всех заинтересованных сторон при принятии решений, в том числе путем изменения своих структур управления с этой целью. Первые корпорации (B Corporations) были сертифицированы в 2007 году; сейчас их более 3 500.

________________________________________

[1] частная сертификация, выдаваемая коммерческим компаниям глобальной некоммерческой организацией B Lab, офисы которой расположены в США, Канаде, Европе, Австралии, Новой Зеландии. Чтобы удостоиться сертификации и сохранить её, компании должны получить минимальный балл (80) в онлайн-тестировании оценки социального и экологического воздействия, предоставить определённую документацию и указать статус предприятия, а также платить ежегодную плату в размере от $ 500 до $ 50 000, в зависимости от годовых продаж (Википедия)

Ничто из этого не означает, что компании должны отказываться от погони за прибылью. Как недавно иронично отметили некоторые из наших коллег: «Существует термин для обозначения просветленной компании с самыми совершенными намерениями, которая не зарабатывает денег, т.е. обанкротившаяся. Между тем, это аргумент для того, чтобы увеличивать прибыль, легко измеряемую метрику, с пониманием цели – т.е. то, что люди ищут естественным образом.

Мы не считаем, что между ними существует конфликт. В исследовании, в котором изучалось 615 публичных компаний США с крупной и средней капитализацией с 2001 по 2015 год, Глобальный Институт McKinsey обнаружил, что те, у кого есть долгосрочные перспективы, то есть то, что является ядром капитализма заинтересованных сторон, превзошли остальных по прибыли, доходам, инвестициям и росту рабочих мест. А глобальный опрос McKinsey, проведенный в феврале 2020 года, показал, что большинство опрошенных руководителей и специалистов по инвестициям заявили, что, по их мнению, экологические, социальные и управленческие программы уже создают краткосрочную и долгосрочную ценность и будут делать это еще больше и через пять лет.

Капитализм заинтересованных лиц – это не о том, чтобы быть самым прогрессивным или отбиваться от назойливых активистов. Речь идет о создании доверия (назовем это «социальным капиталом»), необходимого предприятиям для продолжения ведения бизнеса. И речь идет о признании того, что образование долгосрочной биржевой стоимости акции требует большего, чем просто сосредоточение внимания на акционерах.

________________________________________

В марте 2020 года некоторые из наших коллег из McKinsey утверждали, что кризис COVID-19 может стать «требованием времени». Месяц спустя мы отметили, что он может привести к «радикальной реструктуризации экономического и социального порядка». Мы поддерживаем эти утверждения. Пандемия COVID-19 стала экономической и гуманитарной катастрофой, и она далека от завершения. Но с началом появления вакцин можно быть более оптимистичными, что следующая новая нормальность наступит в этом или следующем году.

И мы считаем, что в некотором роде эта нормальность может быть лучше. При хорошем руководстве как со стороны бизнеса, так и со стороны правительства описанные нами изменения – в производительности, экологическом росте, медицинских инновациях и устойчивости – могут обеспечить прочную основу на долгий период.

Авторы:

Кевин Снейдер является генеральным управляющим партнером McKinsey и располагается в офисе в г. Нью-Йорк;

Шубхам Сингхал является старшим партнером в офисе компании Detroit.

Поделиться этой новостью:
Комментарии
Авторизуйтесь, Пікір қалдыру үшін